Это стихотворение появилось, когда я взялась в одной игре сыграть мисс Марпл, знаменитую героиню повестей Агаты Кристи.
МИСС МАРПЛ
За кексами, джемом, печеньем и чаем
Беседуют старые дамы, скучая.
На столике нежно белеет фарфор.
Неспешно и чинно течет разговор.
Банкротство? Роман? Магазинные кражи?
Всё видим – всё слышим – всё знаем – всё скажем...
Вы – сплетница, мисс Джейн Марпл!..
Но что интересного в сплетнице древней,
Чей ум ограничен родною деревней?..
Она улыбнется и скажет: "Весь мир
Нашел отражение в Сент-Мери-Мид,
Как в капле росы отражается поле,
Весь мир – с преступленьями, ложью и болью..."
Вы так думаете, Джейн Марпл?..
И вот возникает из опыта чудо –
Его называть интуицией будут.
Заметит – оценит – припомнит – сравнит...
"Банк данных", что в памяти, – Сент-Мери-Мид.
Преступнику не избежать наказанья:
Петлею затянется нить от вязанья!
Вы – сама Немезида, мисс Марпл!
А Время потоком ее обтекает –
Но в облике дамы так мало меняет:
Изящество, хрупкость, прямая спина,
Морщинки, серебряная седина...
Всё так же звенят ее тонкие спицы,
Пушистая нитка сквозь пальцы струится...
Бессмертная мисс Джейн Марпл!
А вот это - просто шутка, навеянная стихотворением моего приятеля Торвика о "птице Обломинго":
ОБЛОМЫ
Как по бережку крутому,
Как по краешку земли
Шли веселые обломы,
Раз-го-ва-ри-ва-ли!
Где кого-то обломали,
Подразнив пучком чудес...
Шуры-муры, трали-вали,
Темным лесом до небес.
Тары-бары, как на рынке,
Перебор, пурга, байда...
Вслед им птица Обломинго
Подмигнула из гнезда...
А это – попытка писать висы. Учил знакомый скальд. Так нанизывать кеннинги один на другой, как это делал мой учитель, у меня не получается. А получается вот что...
Вот это – на тему «Старушек бить нельзя!»
Удержи во гневе,
Битв хозяин грозный,
Руку, что подъята
Над главой седою!
Снегом занесенный
Куст чертополоха
Да не сломит путник
На тропе метельной!
Дочь времен ушедших
Пощадили Норны.
Пусть она возносит
За тебя моленья:
Чтоб твой ясень битвы
В пенном поле славы,
Сети Ран минуя,
Над волнами несся,
Чтоб колец береза
К пристани бежала,
Вдалеке увидев
Белое ветрило,
Чтоб меня был старше
Сталь принявший сердцем,
Чтобы путь в Валгаллу
Верным был, но долгим...
А вот это – на тему «В битве конунгу приличествует доблесть, на пиру – щедрость»:
Пенные кони Ньёрда
В лязге несытой стали
Мчат повелителя хирдов
На щитов пированье.
Ран, расставляй свои сети!
Воин им даст добычу!
Сшиблись киты сраженья!
Конунгу имя – Доблесть!..
Пляшет жаркое пламя,
Вепрю бока лаская.
Радостью жидкой полон
Рог в руках господина.
Песня скальда взметнулась
Над весельем дружины:
"Славься, колец даритель!
Конунгу имя – Щедрость!"
А эта – свадебная, с пожеланием молодым вырастить отважных сыновей:
Фрейя запястий в доме —
Злата морей дороже.
Первенца крик в колыбели —
Слаще, чем песни скальдов.
От колыбельного плача —
К грозному рыку битвы!
Встанут мечей владыки,
Крови твоей достойны.
Выйдут на пир секиры
Всадники зверя моря.
Кто дал жизнь вязам боя —
Равен богам в бессмертьи!
А это написано для игры "Ищем приключения", там сплошной Восток. Но Восток условный, так что я не пыталась строго следовать классическим стихотворным канонам, больше ориентируясь на сказочную атмосферу "Тысячи и одной ночи".
Шер-эд-дах, бродячий философ и поэт, был превращен недругами в верблюда. Но стихи это парнокопытное слагать не бросило...
Воздух лавою в легкие льется – идет караван.
Обезумело гневное солнце – идет караван.
Взор усталый напрасно скользит по пескам раскаленным.
Что глядеть? Всё равно -- всё одно: за барханом – бархан...
Где ступали копыта – уже оплывают следы.
Будет путь твой забытым: взгляни – оплывают следы!..
Караванщик, ответь: далеко ли еще до привала?
Далеко ль до спасительной, мутной и теплой воды?..
Ты не нужен пустыне, и память ее коротка.
Ты бредешь еще ныне, но память ее коротка.
Погляди, как белеют скелеты издохших верблюдов,
Словно вехи, из мертвого, рыжего, злого песка!..
А на постоялом дворе этот двугорбый олух выпил целый чан вина. И во всю верблюжью глотку начал распевать застольную песню.
Даров караван из поверженных стран –
К чему тебе это, султан?
Кто чашу вина осушает до дна –
Счастливей тебя, ибо пьян!
"Уж близок рассвет, а любимой всё нет..."
Уймись, не чирикай, поэт!
Кто чашу вина осушает до дна –
Забудет рифмованный бред!
И мед своих слов на двуногих ослов,
Не надо, не трать, богослов!
Кто чашу вина осушает до дна –
Воочью увидит богов!..
Он пел бы и дальше, но тут прибежали люди и набросились на бедное животное.
И еще несколько стихотворений того же автора... прошу прощения, верблюда.
КАСЫДА СТРАННИКА
Власть Всевышняя и Сила дивный мир нам подарила,
Изукрасив наподобье драгоценного ларца.
Но когда луна и солнце светят в тусклое оконце,
Не оценишь ты подарок Милосердного Отца.
Домосед влачит уныло скуку жизни до могилы:
Опостылеть может даже блеск султанского дворца!
Так не жуй уныло взглядом то, что близко, то, что рядом,
Как траву в загоне щиплет бестолковая овца!
В путь! Лови в зрачки озера, города, пустыни, горы –
Посох странника не бросишь ради царского венца!
Словно вышел из темницы – люди, травы, небо, птицы!
Так иди же и любуйся, не клоня к земле лица!
Кто судьбой избрал дорогу – стал немного ближе к Богу,
Ибо лишь через творенье постигаем мы Творца!..
А здесь Шер-эд-дах читает стихи некоему священнослужителю. Если не ошибаюсь, это касыда с редифом:
Будь ты злодей или святой, к добру или злу тебя влечет,
В богатстве или в нищете влачишь свой путь, о человек,
Но путь твой вечно озарен незримой чистою свечой –
Не отводи от света глаз, спеши взглянуть, о человек!
Неважно, нищенским тряпьем, или серебряной парчой,
Иль одеянием святым укроешь грудь, о человек!
Будь ты хоть дервиш, хоть султан – у Бога все наперечет.
Он помнит каждого из нас – и в этом суть, о человек!
Правда, после этого Шер-эд-дах плюнул в священнослужителя. Ну, что с верблюда возьмешь? Скотина – она и есть скотина...
А вот он же вспоминает стихи, которые писал, когда был человеком...
... Соловей своей песней прогнал мои сны.
Ветер тучку сорвал с лика полной луны.
Так же дерзко чадру с ненаглядной подруги
Мы срываем, когда влюблены и хмельны!
И на зов соловья я покинул свой дом.
Нет покоя влюбленным ни ночью, ни днем!
Я не видел, куда я бреду, как безумный, —
Как же я под твоим очутился окном?
Кто сказал, что я пьян? Я не так уж и пьян,
Но любовным безумьем мой дух обуян,
И любовь привела меня к окнам желанной,
Так в песках караванщик ведет караван.
Я глотками прохладу полночную пью.
За окном этим — гурия. Сам я — в раю.
Отвори поскорей, пока петь я не начал —
Вся округа сбежится на песню мою!
Как расцвечена звездными гроздьями ночь!
Отвори мне, о солнца и месяца дочь!
Отвори же скорей! Мы сплетем свои руки
И прогоним печаль поцелуями прочь!
И еще два стихотворения - пиратская тематика, морская романтика... люблю это дело!
Первое стихотворение - довольно давнее:
ТРАКТИРЩИК
Третий год в моей таверне
Бьют фанданго кастаньеты,
Внучка пляшет с тамбурином,
Разливает пиво дочь,
И на стойке в луже рома
Тускло светятся монеты,
И звенит матросской песней
Разухабистая ночь.
Здесь закон меня не сыщет,
И таверна процветает.
Для бродяги, для пирата
Лучше места не найти.
Я покуриваю трубку,
И гинеи я считаю,
Здесь я прочно встал на якорь,
Здесь пришел конец пути.
Зов далеких океанов
Ничего душе не значит,
И отхлынуло от сердца
Безрассудство прежних лет.
Будто не был капитаном,
Не гонялся за удачей,
Не гонялся за удачей,
Не ломал судьбе хребет.
Неужели это было?
Все на свете удавалось,
Выгибался мокрый парус,
Судно слушалось руля.
Нам плыла добыча в руки,
Волны пели и смеялись,
И плясала, и качалась,
Поджидая нас, петля.
Зря качалась - не дождалась!
И морские караваны
Не спасало Провиденье -
Мы пускали их ко дну.
Я был пьян шальною волей,
Страшной волей капитана,
Помянуть меня боялись
Моряки, как сатану...
...Позабыты все дороги,
Что остались за плечами,
Не заманят больше в море
Вереницы лживых звезд.
Я о прошлом не печалюсь,
Но томит меня ночами
За окном моей таверны
Разгулявшийся норд-ост...
Второе стихотворение навеяно моей любимой "Одиссеей капитана Блада" Р.Сабатини:
СОН ПИТЕРА БЛАДА
Зачем пришел он, этот дерзкий, смутный,
Дразнящий сон? Уж лучше бы рабу
В беспамятства колодец темно-мутный
Упасть, забыв проклятую судьбу.
Но если даже утешенье это -
Забвенье - не пришло в ночи помочь,
Тогда б хоть ветка яблонь Сомерсета
Махнула сквозь тропическую ночь...
Так нет! Во сне - сквозь волны, ветер, тучи
Светился грустно-нежный карий взгляд.
А по волнам, прекрасный и могучий,
Под всеми парусами шел фрегат.
Он был красив и грозен, как свобода!
Он пушками ощерился, как месть!
Вид крови, свист кнута и запах пота
Из памяти смывал тугой зюйд-вест.
О, палуба, что пляшет под ногами!
О, ветра и снастей лихая речь!
А нежный взор, летящий над волнами,
Пытался остеречь иль уберечь...
...Тропического солнца злое зелье.
Еще один проклятый рабский день.
Работа. У полковника похмелье.
У дуры-губернаторши мигрень.
А сон все дразнит, все не отпускает,
Все манит тем, о чем мечтать нельзя...
Dum spiro, spero... Кажется, я знаю,
Чьи это были карие глаза...
|
