Гиена Пера не могла оторвать завороженного взгляда от костлявой особы в нарядном балахоне с серебряными черепами-пуговицами, которая шествовала мимо под ручку с каким-то древним скелетом.
У Гиены была мгновенная, фотографическая память. Она не забывала даже того, кого встретила раз в жизни.
А Неминучую Госпожу ей довелось видеть хоть и мельком, но все-таки несколько раз!
Когда пыталась сфотографировать через окно пятого этажа любовные забавы одного из Высших Вампиров с супругой вице-мэра (и оборвалась привязанная к подоконнику веревка).
Когда интервьюировала киллера-зомби о неудаче с ликвидацией вождя племени мумбо-юмбо (и дротик скользнул по прическе).
Когда вопросила призрак дон Жуана, что он думает об однополой любви и не был ли он трансвеститом. (Хорошо, что удалось разбить хрустальный шар, при помощи которого она вызвала этого скандалиста.)
Когда поинтересовалась у этой блохастой сволочи, вервольфа Гидеона: действительно ли он пожертвовал десять тысяч на городской приют для бродячих собак и не связаны ли у него с этим приютом романтические воспоминания? (Журналистку потом всей редакцией снимали с карниза.)
Когда пришлось удирать от зомби-секьюрити одного из заправил похоронного бизнеса. (Гиена тогда запрыгнула в личный вертолет мерзавца-мафиози, с перепугу подняла железную махину в воздух - и сообразила, что не имеет представления, как ее сажать.)
Когда у шефа кончились запасы донорской крови и началась ломка. (К счастью, шеф из тщеславия держал на столе подарок мэра - серебряную пепельницу. Этой массивной штуковиной Гиена шефу в лоб и засветила, тот до сих пор простить не может!)
Но во всех этих незабываемых случаях Всеобщая Бабуля появлялась лишь на мгновение, с интересом бросала взгляд на непотопляемую журналистку и тут же спешила по более срочным вызовам.
А сейчас никуда не торопится! Вышагивает, опираясь на руку этого антикварного остова. И вид у нее, как у кинозвезды на пляже, только бикини не хватает...
Гиена судорожно вдохнула воздух, метнулась наперерез и рухнула перед Смертью на колени. Глаза журналистки сияли восторгом и обожанием:
- Моя госпожа! Темная Королева! Умоляю - автограф для прессы, для миллионов читателей! Вот блокнотик, вот ручка!
– Я, господа, так понял, что у вас в почете охотничьи рассказы... ну, и я расскажу один. Только я там был в роли дичи.
Но сначала надобно уточнить, что газета моя, «Всё прах и тлен», – рупор прав гонимых меньшинств, как-то: вампиров, оборотней, зомби, привидений, баньши... да-да, господа, у нас и главный редактор – вампир... чтоб ему, скряге и эксплуататору, день с ночью перепутать и на солнцепек выйти!
Так вот, подвернулось редактору некое заковыристое дельце, которое, как он считал, никому и поручить нельзя – только Гиене Пера!
Тут рассказчик поперхнулся фразой, быстро глянул на вежливые лица слушателей и затараторил:
– То есть кузине моей... но она, кузина-то, была в то время на задании, освещала свадьбу одного некроманта. Вот и пришлось нашему кровопийце бросить на задание меня.
Заинтересовался редактор неким господином по фамилии Реженграбен – не слыхали?.. Нет? Ваше счастье. Один из заправил мирового похоронного бизнеса, миллиардер, владелец ритуального концерна «Спи спокойно, дорогой!»... На редкость неприятный субъект. Морда вечно кислая и вытянутая, как у акулы, что проглотила лимон.
Дошли до редактора сведения, что миллиарды свои этот мерзавец сколотил на эксплуатации рабского труда несчастных зомби, которых подпольные некроманты поднимают из гробов и заставляют рыть могилы для новоприбывших.
Ну, на кладбищах это дело проверить можно, у шефа там своя агентура... но ходят слухи, что у подлеца Реженграбена даже личная охрана состоит из зомби, причем этот садист вынуждает бедняг работать не только ночью, но и днем! Вот это уже проверить сложно, потому что проживает кладбищенский воротила отшельником в скромном поместье «Тихий склеп». Там у него поле для гольфа, конюшни, аэродром, кегельбан и трехэтажное хранилище для любимой коллекции конфетных фантиков.
Нашего брата журналиста туда на выстрел не подпускают. В прямом смысле слова на выстрел: по всему периметру пулеметы установлены. Попробуй только вякни у ворот: я, мол, из газеты!.. Первая очередь пристрелочная, вторая – по заявкам посетителя...
Вот мне редактор и говорит: «Займись-ка ты этим, Ги... и... иниальный сотрудник!»
С нашим упырем не поспоришь. Но на пулеметы я не попер.
Звоню в резиденцию, прошу Реженграбена. Секретарь замогильным голосом объясняет, что владелец корпорации «Спи спокойно, дорогой!» ни с кем по телефону не общается, а если он мне очень нужен, то надо записаться на прием в офисе. Кажется, через семь лет и два месяца в списке посетителей есть получасовое «окно».
«Отлично, – говорю я, – получаса мне хватит. Значит, через семь лет и два месяца мы и поговорим об имеющемся у меня фантике российско-советской яблочной карамели «Колхозница-свинарка» образца тридцать пятого года...»
Ровно через двадцать шесть секунд трубку взял сам хозяин, а еще через восемнадцать секунд я был приглашен в «Тихий склеп»...
Что? Откуда у меня этот фантик? Шутить изволите, господа! Будь у меня такая бумажка, я бы купил нашу «Всетленку» вместе с типографией, а шефа поставил бы швейцаром... Во всем мире только один экземпляр остался – в коллекции Реженграбена.
Я пошел к знакомому фальшивомонетчику... у нас, у журналистов, обширный круг знакомств. Этот чудак мне по пьяни дал интервью, а потом уговорил стереть запись... Что?.. В каких купюрах уговаривал?! Господа, я же вроде вас не оскорблял!..
Короче, не мог он мне отказать. Свалял такой фантик, что просто конфетка! По цветному слайду свалял: Реженграбен когда-то экспонировал свое сокровище.
Фантик был – загляденье! Пухлая розовая свинка наивно улыбается зрителю, а колхозница с монументальными формами, подкравшись сзади, возносит серп и молот над головой ничего не подозревающего животного...
Ну, «Тихим склепом» я во время визита не особо любовался, а вот секъюрити, что ко мне были приставлены, меня очень даже заинтересовали. То, что все в черном и молчаливые, – это ладно, охрана все-таки, а не труппа клоунов. Что глаза у всех стеклянные и мимо меня смотрят – тоже дело нормальное для «цепных псов», у них утонченный интеллект сроду в очах не сиял. А вот то, что у каждого из них – по зонтику... легкому такому, цветастому, от солнца...
«Всё, – говорю я себе, – больше вызнавать нечего. А если шефу нужны подробности, пусть приезжает за ними сам! Свинчивай отсюда, Ги... и... игант журналистики!»
А Реженграбен ведет меня в фантикохранилище. На скоростном лифте взмываем на пятый этаж...
– На третий, – поправил кто-то рассказчика. – Вы же говорили, что в хранилище фантиков три этажа...
– Плюс два подземных, – отпарировал Шакал Пера, ледяным взором окинув дотошного слушателя.
– Итак, созерцаем мы нетленный и бессмертный фантик, а потом его счастливый обладатель говорит:
«Давайте ваш экземпляр. Я напишу расписку и выдам вам аванс. После того как эксперты установят подлинность фантика, вам будет вручена остальная сумма».
Достаю фантик, попутно излагая байку о том, как моя прабабушка, княгиня Лапотная, бежала из России от зверств КГБ – и единственным ее утешением на горьком пути исхода был килограмм любимой яблочной карамели «Колхозница-свинарка», фантик от которой обнаружился после смерти княгини в кармане ее горностаевого палантина.
И тут вижу, что мой фантиколюбивый хозяин побагровел и пытается что-то сказать, но только хрипит. Заглядываю ему через плечо – и сразу понимаю, в чем дело.
Слайд, по которому мастер рисовал фантик, был вставлен в проектор не той стороной, и фантик получился в зеркальном изображении. У колхозницы серп в правой руке, а молот в левой, а надо наоборот!..
Тут у Реженграбена голос прорезался.
«Взять его!» – орет.
Ну, зомбякам только скомандуй...
Неподходящий был момент объяснять этой ходячей падали, что я рискую шкурой ради их же интересов!
Вам, господа, приходилось когда-нибудь драться с ходячими мертвецами?.. Нет? Вот и славно, вот и не пробуйте. Они же боли не чувствуют!
И все же я одного – рраз! Он – бряк! Я другого – рраз! Он тоже с копыт! В этой компании только мне хотелось жить, а это, что ни говорите, стимул!
Пробиваюсь к окну, вышибаю стекло башкой самого настырного зомби, прыгаю на карниз и по водосточной трубе съезжаю наземь. Зомби – следом за мной! Кое-кто прямо из окна сиганул. Но на земле они немного задержались, пока раскрывали свои зонтики от солнышка. Это дало мне несколько секунд выигрыша.
Как я дунул наутек! Нет, вы бы видели, как я дунул! А покойные секъюрити – за мной следом! За каждым, словно парус, зонтик веселенькой расцветочки. И стрельба, стрельба... но меня, похоже, пули уже не догоняли...
Не знаю, кто перед этим прилетал к Реженграбену, но вертолет стоял на взлетной площадке в полной готовности, как боевой конь под седлом. Лопасти не сняты, горючее не слито...
Откидываю прозрачный колпак, запрыгиваю в эту игрушечку, хватаюсь за штурвал, тычу пальцем в кнопки на пульте... и взлетаю, ура, взлетаю, а зомби беснуются внизу, и только пули – цок-цок-цок! – разлетаются от вращающихся лопастей винта, и я горд и счастлив, и вокруг голубой простор и свобода, и я ору какую-то песню и...
И затыкаюсь, вспомнив мелкую, но важную деталь: вертолетом-то я управлять не умею!
Как взлететь удалось – не помню. Как садиться – представления не имею.
«Ну что ж, – говорю себе, – сядет он сам. Пришел твой черед погибать, Ги... и... ироическая личность!»
И только я так, господа, подумал, как почудилось мне, что глядят на меня сквозь прозрачный колпак спокойные презрительные глаза. И совсем я, представьте, не удивился. Сколько раз приходилось видеть Неминучую Госпожу лицом к лицу, ни с кем ее не спутаю.
«Ты погоди, – кричу, – успеешь еще, никуда я от тебя не денусь! А сейчас мне в редакцию надо, статью написать!..»
И тут вижу: вместо Ее извечного грозного лика передо мною гигантская размалеванная клоунская рожа. Алые щеки, синие глазищи и багровый нос картошкой...
Этого огромного клоуна, господа, запустила на воздушных шарах в небеса одна фирма. Уж не помню, что она рекламировала, но пошли им судьба процветания, потому что лопасти вертолета пропороли клоуну ватную грудь и застряли там. И вся конструкция плавно, как на парашюте, опустилась на связке шаров. Зевакам снизу показалось, будто клоун обнял вертолет и аккуратненько отнес на землю.
И была редакция, и была статья... но яблочную карамель, господа, я с тех пор тер-петь не-на-ви-жу!
