Мы не каемся. Нам и не кому.
Мы не крестимся. И не прячемся.
Мы за всё всегда в ответе.
Первородные. Настоящие.

Сплюнь при виде нас.
Пальцем ткни и высмии.
Кулаком ударь, крикни "Верую!"
Я сглотну слезу. Я ведь атеист.
Ничего я тебе не сделаю.

© Copyright: Сломанная Радуга, 2006

Добавлено (16.12.2007, 00:30)
---------------------------------------------
Придет к нам Новый Год,
Возможно и без снега,
Быть может пьяненький
И в рваных сапогах.
Не идеальный и по-взрослому усталый,
Притащит счастье на несмазанных санях.

Пройдет за стол, закурит без согласия.
Возьмет колбаски или оливье.
Расскажет всем приевшиеся сказки,
О том, как будет хорошо в стране.

Мы покиваем, словно ждем и верим.
Гость хмыкнет – он тоже не дурак.
И из мешка с обычным людским счастьем,
Достает то, что мне не выразить в словах.

Там будет и уют, и благодать.
Там будет и здоровье, и достаток.
Там будет всё, что можно пожелать!
Без всяких бесполезных «буду краток».

Певчий колодец.
Жил колодец с воротом скрипучим
Посреди крестьянского села.
Из-под сруба выбивался ключик,
И купала корни в нем ветла.
А какие песни здесь рождались,
Как гармонь печалилась в ночи!
В том колодце звезды умывались
И роняли в темный сруб лучи.
Свет небес сливался с темной глубью.
Из подземных живоносных жил
Сколько душ иссохших, сколько губ он,
Не оскудевая, напоил!
...Люди воду по домам пустили,
В скважины вонзая жерла труб,
А колодец отблагодарили -
Всякой дряни накидали в сруб,
Чтобы звезды больше не спускались
В глубь его зеркальную смотреть...
Что еще колодцу оставалось?
Высохнуть. Заглохнуть. Умереть.
И затих Руси напев старинный,
В родниковых струйках чуть дыша:
Без воды колодезной, глубинной
Пересохла певчая душа.
Люди ль виноваты, век жестокий -
Я судить не вправе. Не берусь.
Но забиты мусором истоки,
Что вспоили песенную Русь.
Никуда от немоты не деться...
Но земля родная не предаст:
Добрых рук и жаждущего сердца
Ждет в глубинах многоводный пласт.
Не жалея сил, копаю глубже:
Заново учусь и петь, и жить.
...Звезды отражаются и в луже.
Только стоит ли из лужи пить?

Этот год-вандал
Вызывает дрожь.
Кто ещё, когда?
Всё дрожишь и ждёшь.

Ждёшь, дрожишь и пьёшь
Хмель, пшеницу, рожь.

Золотые года.
Медная молодёжь.

Серебро в усах,
И текут часы.
Время на весах
Каплями росы.

И во всех концах
Бьют часы в сердцах.

Патина в глазах.
Злая сталь косы.

И зубов эмаль,
И рубин губы,
Уплывая вдаль:
"Эх, вернуться бы!".

И пронзит печаль
Остриём меча.

Бронзовая медаль.
Цинковые гробы.

Мелочи

Олег Дмитриевич вздрогнул и оторвался от очередного антидепрессанта Марьи Гонцовой. «Нахимовский проспект», - торопливо объявил обезличенный треском динамиков голос. Поезд только подъезжал к станции. В темноте туннеля отразилось уставшее лицо офисного работника. Изрезанный молниями глубоких морщин лоб. Коричневые мешки под запавшими красными глазами. Одутловатые скулы в синих прожилках сосудов. Пахло застарелым потом.

Олег Дмитриевич скомкано сунул покетбук в кейс и тяжело подошёл к поистёршейся надписи: «Не слон я». По станции вяло бродили сотрудники метрополитена. Потерянно сидели запозднившиеся москвичи на скамейках. Табло незаметно мигнуло и показало «23:23:23». Никто не оглянулся. Эскалатор лениво понёс его коротким маршрутом. В магазине ещё оставалось холодное пиво.

Серо-стальной кейс потяжелел на пол литра. Асфальт удручённо шаркал под пыльными туфлями. Выпадал в круги света под фонарями. Пустынно прошуршала мимо газета. Где-то собака зашлась астматическим лаем. Сигарета обожгла пальцы и выпала. Из-за угла выполз дом. Грязно-голубая панелька. Каморная домина в райошном городе.

Маленький лифт не спешил подняться на одиннадцатый этаж. На площадке было накурено. Дверь нехотя впустила Олега Дмитриевича в тихий полумрак коридора. Жена смотрела телевизор на кухне. На плите стоял остывший ужин. Олег Дмитриевич уселся в уголок. Открыл Гонцову на заложенной странице и пиво. Звук у телевизора был отключен. Жена пожелала спокойной ночи и ушла. Во дворе завыла сирена.

Олег Дмитриевич допил пиво, закрыл книжку и убрал ужин в холодильник. Тёплая вода не освежила лицо. Матрас судорожно прогнулся и скрипнул. Жена пробурчала что-то в ответ и вздохнула. Олег Дмитриевич лёг на бок и закрыл глаза. В голову полезли ненужные мысли.

«Так дело не пойдёт», - подумал Олег Дмитриевич и перевернулся на другой бок. Мысли не уходили. Напротив, их стало больше. Тогда он лёг на спину и сосредоточился на пальцах ног, представляя, что они тяжелеют. Мыслей становилось всё меньше, и вот они исчезли совсем. Тёплый и расслабленный, лежал Олег Дмитриевич под пуховым одеялом. Однако сон не приходил.

«Дело в дыхании», - понял Олег Дмитриевич. Он медленно втянул ворсистый воздух. Медленно испустил его. Слушал, как он сипит, втягивал. Выдыхал - слушал шелест. В чёрной камере закрытых глаз наблюдал прыжки серых линий, морось зелёных точек. Дышал. Слушал.

Олег Дмитриевич решил подумать – о приятном. В памяти воспряли земляные дворы, запах варёной картошки, вылезающий через форточку. Это было хорошо, но Олег Дмитриевич слышал своё дыхание. Привязчивый звук, ритм этого звука не пускали его к ребятам играть в футбол.

«Может, я давно уже лежу?», - неуверенно предположил он, - «встать пораньше, в душе постоять, пить чай…»

Повернув сперва голову набок, а уж затем открыв глаза, Олег Дмитриевич стал смотреть на часы – едкие болотные цифры висели на чёрном табло – 00:53. «Пятьдесят четыре», - Олег Дмитриевич опустил веки обратно. Подышал, слушая – и жена дышит. Странно.

Плотная, подушка жала на ухо, затыкала его – в ухе бухало. «Если лечь на спину – бухать не будет», - лёг, бухать перестало. Вспомнил проглотить слюну – вышло громко. Потянуло глотать и глотать – так, чтобы с сердцем совпадало – а дышать мешает. «Зря пиво пил», - приуныл Олег Дмитриевич.

Тут он обратил внимание, что кровать тоже дышит. Сперва Олег Дмитриевич решил, что ему почудилось – но мокрое шипение было явью и шло от матраца. Олег Дмитриевич сильно зажмурился, задержал дыхание, напряг живот до звона в ушах – не помогло. Тут он всерьёз начал опасаться за свою психику, и как назло зашелестела листва тополей под окном. Слышно было каждый листик, как он покачивается и касается восковыми краями соседа.

- Плохо дело, - шёпотом прокряхтел Олег Дмитриевич в налитую кровью ладонь и, шаркая, направился за снотворным. Через полчаса он тихо посапывал, и снился белый, белый как пурга шум. Когда Олег Дмитриевич пробудился, челюсть его с золотыми зубами отвалилась и глаза полезли из орбит, он пытался кричать от ужаса. Страшная колкая неудержимая масса навалилась на него. Олег Дмитриевич слышал всё.

Добавлено (31.05.2008, 08:03)
---------------------------------------------
А вот стишок свежий:
Слепые озёра
Змея-струна
Танец чаинок
Сон фантазёра
А сам он сна
И всё же в нём инок

Добавлено (03.06.2008, 21:19)
---------------------------------------------
Ген

Залило.
Я болел,
И в стекло.
Залил.
Был бы бел... -
Не свезло.
Вдали
Тел и дел
Так ли?
Барахло,
Что имел -
Спали.
Сплошь пробел,
И псалом
Недозрел -
Велик.
Пробрало,
Заалел -
Болит.
Напролом
Валил,
Бракодел.
Поделом.
Худлит...
Помелом
Смели.
Не дало.
Ну, не пел
Молитв.
Вышел злом
Мой воздел
Долин.
Мало ел,
Жрал бухло,
Курил -
Но задел
Как-то грел,
Дал сил:
На золе
Злым стилом
Чертил,
Как ревел.
Для тех слов
Чернил
Не нашлось.
Я болел.
Залил.
Залило.

Мы пляшем на костях тех дней,
Когда всё было чудно просто:
Без "индезита фулноуфроста"
Был лимонад стократ вкусней;
Когда давали клятвы мы,
И ни сумы, и ни тюрьмы
Не ожидали никогда.
Прошли года, как поезда
В страну Зимы. Те мы - не мы,
Чисты их души и умы.
А ныне из толпы свиней
Позвав, нальют и скажут: "Пей!", -
Мы выпьем даже и без тоста -
Сердца давно в сплошных коростах.

Мы топчем с завистью и злобой
Нас, бывших нас добрей и чище.
И с тайной сладостью особой
Предчувствуем, как тех детишек,
Которые сейчас малы,
Скуют года, как кандалы.
И как они в такой же пляс
Macabre пустятся. И нас
Простят за то, что не светлы.
Учась урокам нашим злым;
В бою познав, как твердолоба
Их жизнь, окрепнут. С нас не взыщет
Никто из тех, кто сам до гроба
В долгу за то, что был похищен

Наивный свет из детских глаз
В тяжёлый час одним из нас.

УШЕДШИЙ ВОЖДЬ

Памяти Алексея Дидурова

Rags - were they purple, his heart had been proud!
The Lost Leader, Robert Brauning.

Был июль шестого года,
Пятое. Пошёл остчёт.
И поплыл, как хлеб по водам,
Наш отряд. Зарделся чёрт.

Цой погиб - Кина не будет,
И Курёхин, И Саш Баш -
Редко выживают люди,
Заложив такой вираж.

Критики "Блестящих" строят
На тусовках кошельков.
Выжившие славу доят -
Куш гребут пятком совков.

Нет Совка. Совки по свету
Разбрелись, да по стране.
В моём сердце места нету
Им. Но есть их кровь во мне.

Игноррируя "Блестящих",
Судят мёртвых по живым
Молодые. Телеящик
Не покажет правду им.

Юность выбирает клубы;
Чтёт, читая чётко, рэп;
Жрёт металл - тупой и грубый
Склад текстов, сырых как склеп.

Поумнее - грезят прошлым
И косят, кто под кого -
Выглядит комично пошлым,
Плюс - ни грамма своего.

Единицы пишут нечто,
Но кому они нужны?
Бэнд, продюсер, зал - всё мечты,
Всё для основной волны.

Островки былых расцветов -
С головы до ног в говне.
Раз есть деньги - нет поэтов,
Есть поэты - денег нет.

Недобиток вольных вольниц -
Наш редеющий отряд -
Рвут полки медийных конниц,
Подрывая дух солдат.

Наш отряд уже два года
Без вождя - он обречён.
Кто же гаркнет: "Бей урода!",
"Держим строй!" и "На плечо!"?

Он ушёл, но не был продан
Ни_за_что и ни_почём.
Был июль шестого года,
Пятое. Был равный счёт.

Добавлено (25.12.2008, 11:32)
---------------------------------------------
Летняя колыбельная
Кузнечики куют серебряные сети тишины,
И этой тишиной дома в дыму печей оплетены,
И этот дым печей над кровом опускает покрова,
И эта ночь ночей, как кровлей, покрывает все крова.

Но тишина ума гораздо тише внешней тишины,
И этой тишиной расшиты ожидающие сны,
И эти сны тихи; и хвои дух подхватывает нюх,
И тихие стихи кузнечиков оттачивают слух.

И где-то в той тиши над нежным ухом нежный шёпот тих:
- Тс-сс, тише не дыши. Ты слушай, слушай, слушай... Слышишь их?
- Да, кажется, уже, вот-вот, почти я слышу... тишину?
- Почти, почти, ma cher - кузнечики поют "Спеши ко сну".

***
Ночь коротка, чёрная, коротка
Короче короткого гудка
Когда-то яростно вдавленная кнопка запустила автоматический безупречный отжим
Моя ночь продлится не дольше, чем я буду жив
Моё утро наступит не раньше
Страньше, страньше!

***

Ржавь
Осенний коньяк, вино осеннее...

Не можешь, а вот оно - запустение.
Не хочешь, а на тебе - пей вино.

Не надо, и чёрт бы с ним - всё одно.

Не время, не временно - всё один.

Без мерки отмерено. Дофамин.

Без беса, без ангела - сам себе

Не дал гарантированный побег.

Придёт анестетиком белый снег,

Придёт, чтоб не таять на двери век.

***

Выговор
В блуде медь -
Будит, будит петь.
Манит свет -
Встанет, станет сед.
Спят уста
По местам, устав.
Сталь проста -
Одному из ста.
Мелет в мел,
Коли спал, не пел.
Сеял сор -
Знай и приговор.
Зеркала
Зло плодят от зла.
Рвёт - реви,
Режь аж до крови.
Жжёт - живи,
Жар же от любви.
Врёт - а верь,
Отвори ей дверь.
Время врёт,
Но и лечит. Вот.

***
Сонет #1
Пространство комнаты пустой
Седой вбирает и густой
Привычно бызысходный дым.
Я встретил старость молодым.

Есть признак дьявольски простой -
Он именуем пустотой.
И время, и пространство - щёлк!
И разве кто-то есть есть ещё?

Пускай не здесь, хотя бы там -
За стенами оконных рам
Возможен ли хоть кто живой?
И сам мотаю головой.

Да к чёрту счастье и почёт!
Но эти строки кто прочтёт?

***
Сонет #2
Я отражаю реальный мир,
Но я не в нём, я где-то за.
Когда я отражу глаза,
Я вижу островки квартир.

Я - противоположность мне,
Я всё, я всяк, кто против есть.
Я им готовлю злую месть,
И потому прибит к стене.

Я ожидаю дивный час,
Когда свободу обрету.
Тогда заполню пустоту
Всем тем, что было мной не раз.

Пока свет Солнца не погас,
Я жду Большую Темноту.

Добавлено (25.12.2008, 11:33)
---------------------------------------------
***
Есть у меня снаружи такая скляночка,
Которая запирает меня навыворот.
Есть у меня внутри такая скляночка.

***
Ты почти Чулпан Хаматова,
Хамоватая
Так Ахматово.

Я, считай, Велимир Хлебников
Безсеребрянников,
Да без ребер оков.

Нам бы девочку, как Цветаева...
Рассветалили...
Ну не святая ли?

***
Не зови ты меня назад,
Вечность.
Ведь давно уже вышел срок
Наш.
Я блуждающий огонёк
В непокорно живых глазах
Встречных.
Мне уже ничего не дашь.

Не ищи меня в небесах,
Детка.
Ведь давно уже вышел срок
Мой.
Я блуждающий огонёк -
Мною вспыхнет твоя слеза
Редко.
Я в снежинках искрюсь зимой.

Не ищи меня в голосах,
Паства.
Ведь давно уже вышел срок
Вер.
Я блуждающий огонёк
И теперь не могу спасать.
Баста.
И не ставьте меня в пример.

***
Сонет №3
Я, немой незнакомец, глух.
Ни улыбка, ни жест, ни звук
Не способны заклятье снять,
Но поможет обычный взгляд.

Я, немой незнакомец, жив.
Этой жизни не избежит
Ни улыбка, ни жест, ни взгляд.
Оживляет смертельный яд.

Я, немой незнакомец, ты.
Твои уши, глаза и рты
И улыбку, и звук, и взгляд
От тебя для тебя таят.

Отчего же ты мне не рад?
Уж не в страхе ли ты застыл?

***
В зареве зари
Пляшут времяри.
Эй, пляши, времярь!
Времяри как встарь!

***
Отступает тленное время золота,
Наступает долгое время бога.
Неизвестно многое о немногом.
Зёрна не посеяны, но размолоты.

***
Я вынес улицам тепло -
Оно давно во мне росло -
И продавщице преподнёс стаканчик кофе.

А просто время пять утра,
И я, блуждая по дворам,
Сейчас увидел в первый раз простое небо.

Ведь я провёл во тьме семь лет,
Семь месяцев и семь недель,
Семь дней и семь часов провёл, считая время.

Но это время мне дано
Было, чтоб понял я одно -
Что мне давным-давно пора во что-то верить.

И мною ровно в пять утра
Была покинута нора,
Чтобы увидеть, как смешно грустить и плакать.

Я вынес улицам тепло -
Оно давно во мне росло -
Семь лет, семь месяцев и дней росло упорно.

***
Ко мне закралось подозренье,
Что сказка в белом лишь затем,
Чтоб всё страшней чернели тени,
Играя в зимней темноте.

Не даром улыбался кролик
Загадочно в норе метро.
Он знал заранее все роли,
Предписанные нам пером.
____

Да, сказка нам готовит чудо,
Но чудеса бывают злы.
Нам лучше улетать отсюда,
Пока урчит мотор метлы.
____

Я чую, сказочник - художник.
Всего три цвета любит он.
Пожалуйста, будь осторожна,
Ведь третий - сочный алый тон.
____

Да, в сказке непременно чудо,
Но чудеса бывают злы.
И шли следы невесть откуда,
И снег невесть кого укрыл.

Добавлено (25.12.2008, 11:33)
---------------------------------------------
***
много на себя беру?
врёшь.
по периметру-нутру
ёж.
так хочется так,
не иначе.
ведь и мечу в просак
пальчик.
куда, девочка, надо?
кому?
съешь винограда,
зимуй.

***
Oh, I'm so cute
So, babe, fuck you
Oh, I'm so free
So, come in a trip

Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute
Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute

Come get my heart
Beware, it's hard
Come get my heart
If you're strong enough

Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute
Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute

I've sank into a sky
You've said you're mine
You've said I'm yours
So come get close

Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute
Oh, I
Oh, you
You're mine
I'm cute

Oh, I'm so cute
So, babe, fuck you
Oh, I'm so free
So, come in a trip

***
1.
Считаю дни до рождества.
Надеюсь, что рожусь и я.
Пускай всё оболжёт молва,
Я знаю, что умру не зря.

Считаю дни до рождества.
Какое там, часы.
Так много их, что я едва
Ли вспомню, чей я сын.

Считаю дни до рождества.
Такой короткий срок.
Читающий, в моих словах
Найди себе урок.

23. 12. 08 04:27 (14-й час)

***
2.
Пойми, читающий, что я пишу не для того,
Чтобы разжалобить стихами друга своего.
Как голодарь у Кафки пел, являя, что не ест,
Так я пишу эти стихи. Я знаю слово "честь".
Мой друг не верит мне.
Друг, я пишу во сне?

23.12.08 04:41 (14-й час)

***
3.
Как мой учитель говорил, всё достоевское донельзя.
Трагедия всегда смешна, она козлиная, ведь, песня.
Мой друг, ты видела козла? Смешнее нету твари.
Ты смейся, смейся не со зла - он, блея, умирает.
Достоинства не много в том, чтоб петь, пока ты дышишь.
Но пусть ты станешь тем котом, что отравился мышью.
О, женщина, я за тобой глас Господа не слышу.

23.12.08 05:10 (15-й час)

***
Hard light
Deep inside
I've got to go
Outside
I've got to go
All alone

I've got to go
I've got to go
I've got to go
I've got to go

Hard light
Made me tired
I've got to show
My love is bright
I've got to show
I feel allright

I've got to show
I will not go
I've got to show
I will not go

But everything is so clear
Burning in the hard light
You don't care if I am here
You wonder whether I could die

Everything is so clear
Burning in the hard light
You don't care if I am here
You wonder whether I could die

Hard light
Hard light
Hard light
Hard Light
Hard light
Hard light

***
Эй, милые, вы, сатанелые дети!
Бывали ли рады вы, будучи третьим?
Эй, женщины-дети! Эй, женщины-дети!
Зачем вы любовь называет "петтинг"?
Эх, милые, вы, сатанелые дети,
Не пейти вина, ради бога, не пейте.

***
Я бью её расчётливо и верно:
По почкам кулаком, ногой в живот...
Я очищаю милую от скверны,
Я степлером заштопал милой рот.

Я вижу по глазам - она всё знает,
Всё понимает, всё всегда простит...
И потому глаза ей вырезаю
И прижигаю пропасти орбит.

Ах,
Тёплый лёд её слов,
Мёрзлый ад моих снов.

ЗЫ
Вот такой год вышел B-D